Русский язык: учить нельзя забыть.
Где ставит запятую ваше государство и ваши ученики?
Эссе Элеоноры Бюхнер стало вместе с работой Кристины Гюсмер победителем Пушкинского конкурса 2008-2009 года. От всей души поздравляем Элеонору Бюхнер и Кристину Гюсмер с заслуженной наградой!
Элеонору Бюхнер о работе: "эта работа – только вершина айсберга, сложившегося из многолетнего труда и, что немаловажно, готовности помочь коллегам."
Правила пунктуации в разных языках, как известно, разные. В русском мы зачастую злоупотребляем знаками препинания. Немцы же, известные своей рачительностью, обходятся со знаками препинания как с дензнаками и расставляют запятые весьма экономно. Так, фраза «учить нельзя забыть» в переводе не немецкий нуждается не в запятых, а в соединительных союзах «и» и «а/но», от постановки которых и будет зависеть значение фразы. Если мы поставим союз «и» после первого глагола, то значение фразы будет «учить, (и) нельзя забыть». А, поставив союз «и» после отрицания, мы изменим значение фразы на «учить нельзя, (и) забыть».
В законодательстве знаки препинания требуют чрезвычайно ответственного отношения. Поставив запятую после первого глагола, мы повелеваем всем язык учить. А поставив запятую после отрицания, утверждаем невозможность его изучения, бесстрастно наблюдая, как наш «великий и могучий русский язык» превращается из языка мирового общения в один из малых языков Европы.
В ФРГ нет единого закона об образовании, каждая из земель вольна в выборе своих местных «знаков препинания». Соответственно каждая отдельная земля, ориентируясь на общие европейские директивы и федеративные германские рамки, решает для себя, поддерживать ли преподавание русского языка в школе. И если раньше речь шла только о преподавании русского как иностранного, то за последние десять лет возникла и проблема обучения русскоязычных школьников. Но, поскольку система школьного образования – вещь «местная», то и вопрос обучения родному языку перекладывается на «месткомы», состоящие из представителей учителей, родителей и школьников. Вопрос, будет ли преподаваться русский язык как родной в конкретной школе, решает по сути школьный совет. В школьных советах, однако, не присутствуют ни русскоязычные школьники, ни русскоязычные родители, не говоря уже о русскоязычных учителях, которых единицы, а русскоязычных директоров школ нет вообще. В некоторых землях министерства образования пытаются воплотить в жизнь европейскую директиву о праве языковых меньшинств на обучение родному языку, ввести курсы родного языка в качестве факультативов. Решения эти широко не опубликовываются и скорее исполняют роль «потемкинских деревень», скрывающих финансовую пустыню. Скудность средств, выделяемых на образовательные программы, и является основным препятствием на пути к повсеместному введению преподавания русского языка как родного.
Русскоязычные дети, растущие в европейской стране, которая на словах признает европейские директивы, оказываются между жерновами безразличия германского правительства, чисто формально не компетентного в решении данных вопросов, и финансовыми проблемами местных властей, вынужденных распределять весьма скромные образовательные бюджеты на массу нужных и полезных вещей. При этом преподавание русского языка даже не входит в список «предметов первой необходимости», которые местные власти обязательно бы приобрели, если бы им позволяли средства. Значение преподавания русского языка как родного сравнивается в органах образования с преподаванием фарси или пушту. При этом на русском языке в Германии говорят примерно 3 млн. жителей, на фарси и пушту же значительно меньше. Мотивируется это тем, что русскоязычные родители и дети не желают обучать своих детей русскому языку. Пока что стремление изучать свой родной язык в Германии удачнее всего реализовала турецкая диаспора. Три десятка лет эмиграции, южный темперамент и семейные узы возымели свое – в ФРГ повсеместно изучается турецкий язык как родной.
Современное поколение русскоязычных родителей, проживающих в Германии, выросло в СССР и не спешит поэтому проявлять гражданскую активность. Сталкиваясь с немецким школьным образованием, родители невольно сравнивают систему образования СССР и ФРГ и приходят на первых порах к выводу, что раз обе системы государственные, то можно положиться на то, что Германия как сильное государство решает проблему образования, по крайней мере, не хуже, чем это удавалось СССР. А когда наступает прозрение, то зачастую что-то предпринимать уже поздно - поезд обучения родному языку уходит, к сожалению, очень быстро. Уже в третьем классе преподавание русского языка русскоязычным детям превращается в преподавание русского как иностранного.
Разъяснительную работу с родителями должны проводить как немецкие, так и российские структуры. Германия должна объяснять родителям, как построена система школьного образования. А Российская Федерация должна оказывать родителям моральную помощь, поддерживая стремление обучать русскому языку, например специальными пиар-кампаниями. Родители с «сильным тылом», т.е. поддержкой родины за спиной, и с четкими представлениями о системе образования ФРГ, смогут стать лобби своих собственных детей и добьются введения преподавания русского языка везде, где есть русскоязычные дети.
В качестве иллюстрации приведу опыт гамбургского общества АЗБУКА, председателем которого я являюсь. В конце девяностых, когда в Гамбурге правила партия социал-демократов и при департаменте по делам иностранцев предусматривалось финансирование курсов родного языка, мы собрали подписи родителей в районе концентрированного проживания русскоязычных, чтобы ввести курсы русского языка как родного в школе. В департаменте по делам иностранцев нам, однако, было сказано, что на курсы русского денег уже нет, т.к. гамбургский парламент решил, что курс пушту для детей выходцев из Афганистана важнее, чем преподавание русского языка русскоязычным детям с немецкими паспортами. Понятно, что разочарованные родители махнули рукой как на немецкую систему образования, так и на обучение русскому языку своих детей.
Примерно в это же время в Гамбурге стали открываться двуязычные государственные школы, предусматривающие паритетный набор детей из чисто немецких и из иностранных семей. Единственным условием открытия такой школы должно было стать принятие на себя страной второго языка школы финансирования ставок преподавателей этого второго языка. Первыми появились итальянско-немецкая, испанско-немецкая, за ними португальско-немецкая, а пару лет назад сразу две турецко-немецкие школы. Все наши попытки вдохновить российский дипкорпус в Гамбурге на продвижение идеи такой школы совместно с Россией, разбивались о нежелание вникнуть в суть вопроса и безразличие к теме преподавания русского языка соотечественникам. Лишь два года назад, когда АЗБУКА обратилась с письмом к президенту и после того, как вышла статья о наших «хождениях по мукам» в газетах «Русская Германия» и «Литературная газета», наметились кое-какие продвижения в консульстве. В Гамбурге за это время неоднократно сменилось правительство. Сейчас у власти партия зеленых, поддерживающая национальные культуры мигрантов - это идеальная предпосылка для открытия русско-немецкой двуязычной школы. Нужно только захотеть. А захотеть должно российское государство, ибо школа будет государственной...
Обучение русскому языку русскоязычных школьников в Германии на данный момент ограничивается субботними школами, организованными по принципу обществ по интересам. Финансовое участие Германии в таких обществах минимально, в лучшем случае немецкое государство дотирует помещения, а в худшем никак не участвует в работе такого рода учреждений. Найти спонсоров на образовательные проекты крайне сложно, причем как среди российских, так и среди немецких предприятий. Рекламный эффект от оплаты спонсорами курсов русского языка равен нулю, соответственно и интерес к таким проектам ничтожен. Намного полезнее было бы использовать государственные структуры Германии и России для организации двусторонних образовательных программ. Вряд ли стоит изобретать велосипед, если и в ФРГ, и в РФ уже существуют отлаженные системы государственного образования. Требуется лишь сесть за стол переговоров и найти точки соприкосновения между центрально построенной системой образования России и шестнадцатью образовательными системами федеральных земель Германии.
Двуязычные школы в Германии на первый взгляд кажутся не более, чем каплей в море. Но, в отличие от пресловутой капли, престиж двуязычных школ огромен. В двуязычные школы выстраиваются очереди родителей, детей туда привозят со всех концов города. Двуязычные школы – школы элитные в лучшем смысле этого слова. Программа образования, построенная на изучении двух языков и культур – лучшая рекламная вывеска, понятная любому европейцу без дополнительных объяснений. Многонациональная Европа поставила целью воспитать если не трехъязычных, то, по крайней мере, двуязычных граждан. Можно, конечно, в качестве иностранного языка изучать только английский язык, но для совместного европейского дома, треть населения которого говорит на славянских, а треть на романских языках, владения исключительно германскими языками явно недостаточно.
Дети, кстати, очень чутко улавливают, что взрослые считают престижным, а что нет. И немецкие школьники здесь не являются исключением. Как только турецкое правительство проявило заботу о своих соотечественниках, а немецкое правительство стало поддерживать преподавание турецкого как родного, тут же вырос интерес к турецкому языку среди коренного немецкого населения. Ведь одно дело играть с Ахметом в футбол и есть лаваш у его турецкой мамы, а совсем другое дело ощущать интерес к турецкому языку немецких учителей в школе.
Без двуязычных немецко-русских школ статус русского языка в Германии будет и дальше стремительно падать. Зачем учить язык той страны, выходцы из которой сами не имеют возможности говорить на нем грамотно? Поддерживая обучение русскому языку детей из русскоязычных семей, Россия смогла бы поддержать интерес к изучению русского языка среди немецких школьников.
А пока интерес к русскому языку как иностранному продолжает стремительно падать. Немецкая ассоциация преподавателей русского языка и литературы каждый год публикует данные о количестве школьников, изучающих иностранные языки. Общее количество учащихся, занимающихся русским языком как иностранным, год от года сокращается. Если же посчитать количество школьников, выбирающих русский язык как второй иностранный, то цифра эта скоро сравняется с нулем. Русский язык в Германии опередила латынь, мертвый язык. У латинского языка в Германии всегда было сильное лобби: любой юрист, медик, теолог или историк должен для поступления в вуз владеть латынью. На выбор же второго языка в школе сильное влияние оказывают родители. Соответственно врачи, адвокаты и учителя, сами изучавшие в школьные годы латынь, предпочитают отдавать детей в латинские классы. Если Россия не приложит усилий для изменения имиджа страны и поддержки изучения языка, русский язык в Германии вернется к разряду «экзотических языков», каковым он был в годы холодной войны в западной части страны.
Именно так спрашивают многие родители и сверстники школьников, выбравших русский в качестве иностранного или изучающих русский как родной в субботних школах. Что им на это ответить?.. Взрослые немцы, изучающие русский на вечерних курсах, с удовольствием рассказывают друг другу следующий анекдот. Встречаются три немца, обсуждают, кто какой язык начал изучать. Один говорит, что учит английский, т.к. уезжает в Англию на работу. Другой говорит, что учит испанский, потому что приобрел виллу в Испании и переезжает туда. А третий заявляет, что учит русский. «Но зачем же тебе русский?». «А я остаюсь здесь»,- говорит он гордо.
Да, в Германии русскоязычное население официально насчитывает 3 млн. человек. Вопрос, однако, в том, какой это русский язык. Если мигрантам первой, дореволюционной, второй, послереволюционной и третьей, диссидентской, волны удавалось сохранить чистоту языка, то волне четвертой это удается с трудом. Сказываются послеперестроечные метания России и общие глобализационные процессы, влияющие не только на русский, но и на все европейские языки. Практически вся Европа жалуется на засилье английского языка. Англицизмы заполонили весь мир. Но у русского языка за рубежом есть проблемы и другого плана. Они сравнимы скорее с проблемами, возникающими на пересечении языков колонизаторов и колонизируемых. Обычно в процессе смешения языка колонизаторов, не знающих язык аборигенов, и местного населения, не владеющего языком колонизаторов, возникает пиджин, креольский язык с упрощенной грамматикой и словарным запасом, составленным на основе двух соприкасающихся языков. Проблема креольских языков по большей части проблема социологическая. Аборигены и колонизаторы находятся в разных социальных слоях и вращаются в разных культурах, не пересекаясь. По-видимому, с миграцией четвертой волны произошло нечто похожее, за исключением того, что местное население Европы выступило в качестве колонизаторов по отношению к свалившимся на их головы аборигенам.
Несмотря на несомненный научный интерес к феномену креольских языков, положение родного языка мигрантов в Европе нельзя назвать удовлетворительным. Мигранты, превратившиеся в аборигенов, нуждаются в духовной поддержке родины. Гордость за свою страну, любовь к родной культуре не позволяет цивилизованным людям терять язык, опускаться до уровня индейцев, обменивающих золото на пуговицы. Практически все европейские государства поддерживают культурные общества соотечественников, оказавшихся за границей. Роль таких обществ в жизни людей, оказавшихся волею судеб за рубежом, не просто велика, она неоценима. Сохранить свою целостность, помнить кто ты и откуда не просто важно, это жизненно необходимо.
Часто наши соотечественники не знают, что ответить, когда их спрашивают, в чем же сила русского языка и зачем его учить, если в России то революции, то диктатуры, то голод с разрухой. Германцы и англосаксы при этом любят подчеркивать свое экономическое превосходство. Франция пропагандирует преимущества savoir vivre, выражающегося как в кулинарии, так и в моде и в искусстве. Испания по праву гордится своим огромным языковым сообществом, охватывающим чуть ли не весь южноамериканский континент.
Чем же гордиться выходцам из СССР? А тем, например, что Россия по-прежнему составляет 1/6 часть суши и что ее природные ресурсы – воистину неисчерпаемы. Нам действительно есть чем гордиться. В России просто уникальная природа и культура. Это на самом деле наше богатство, ничуть не уступающее финансовому потенциалу Англии и Америки или же французской кухне.
Вот только Англия, Америка, Франция и Германия веками работают над единым положительным имиджем страны, а мы время от времени кардинально меняем векторы пропаганды нашей цивилизации.
Конечно же, имидж страны зависит в основном от трех факторов: стабильная политика, экономическая сила и духовная мощь. Мирное небо над головой и разветвленная отлаженная инфраструктура в стране – залог процветания туризма в европейских странах. Человек, однако, жив не хлебом единым, поэтому духовные центры индуизма, буддизма, ислама, христианства и других религий – привлекали и будут привлекать людей. Россия могла бы встать в один ряд с центрами мировых религий, ибо Россия – не просто страна, это цивилизация, вечно мечущаяся между всеми сторонами света, ищущая духовные ориентиры и задающая вечные вопросы. В современном мире, в котором перемешалось время, пространство и место, умение задавать вопросы и сомневаться и есть, наверное, тот самый ключ духовной силы, способной направлять страны и народы на путь истинный.
Идея уникальности русской культуры, распространившейся на самой большой территории в мире, толкает на подвижничество. Сохранение русского языка вне пределов Родины – задача, посильная лишь людям, пекущимся не о чреве своем, но о духе и душе, сиречь подвижникам. Однако, любому подвижнику необходимо сообщество единомышленников, духовная и душевная поддержка.
Материальные поощрения в виде премий за участие в олимпиадах, стипендий на изучение языка и выдачи бесплатных учебных программ, конечно же, нужны, но они никогда не заменят истинный интерес к культуре и языку, основанный на стремлении приобщиться к миру неизвестной культуры, на желании познать истину. Россия, экономически оправившаяся после тяжелых девяностых, обратила, наконец, внимание на своих единомышленников, на тех самых подвижников, оказавшихся физически за пределами страны, но болеющих всей душой за Родину. Под эгидой государства открылся фонд «Русский мир», взявший на себя функцию пропаганды русского языка и культуры. Правительство Москвы поддерживает ряд организаций и программ поддержки соотечественников и русского языка за рубежом. Правительство России приняло специальную программу поддержки русского языка. Все эти начинания – первый шаг на пути к «объединению земель русских», так необходимому как самой России, так и всему миру. Мирная, экономически мощная и духовно сильная Россия – не угроза миру, как принято до сих считать в определенных кругах западного мира, но гарант мира и процветания на земле. Если русский язык будет языком мира, а не войны, языком мощной экономики, а не разрухи, языком поиска истины, а не идеологического засилья, то ученики к нам придут сами. Кто-то, чтобы заговорить на языке межнационального общения, кто-то, чтобы выучить язык мощного торгового партнера, а кто-то в поисках ответов на вечные вопросы.
Возвращаясь к расстановке знаков препинания во фразе «русский язык: учить нельзя забыть» можно предположить, что германское государство, давно вовлеченное во все европейские процессы демократизации и либерализации, запятые в нашем предложении ставить скорее не будет, а перепоручит интерпретировать смысл низам, т.е. землям и общинам, в то время как российское государство поставит запятые после каждого слова, пытаясь подчеркнуть важность отдельно взятого элемента, а на деле подтвердит тем самым поговорку «закон что дышло...».
Элеонора Бюхнер, Германия
www.be-lingua.de
Перейти к эссе "Русский язык. Учить нельзя забыть" Кристины Гюсмер >>
